Андрей Карпенко. Начало Руси по Петру Толочко

НАЧАЛО РУСИ ПО ПЕТРУ ТОЛОЧКО

Памяти П.П. Толочко

 

26 апреля 2024 года не стало крупнейшего из остававшихся в живых советского и украинского историка Петра Петровича Толочко. Вечная память, Царствие Небесное и вечная слава Петру Петровичу!

Ещё один титан ушёл. Очень он переживал по поводу событий последнего десятилетия. Распад великой страны разделил наши страны, но в России к старой украинской (ещё советской) научной школе, изучающей начало нашей государственности, всегда относились с глубоким уважением.

П.П. Толочко был глыбой и такого же человека на Украине, по крайней мере, в науке теперь уже нет.

У автора данных строк на самом видном месте, помимо книг А.Г. Кузьмина и В.В. Седова, также книги П.П. Толочко и И.Я Фроянова. Смены таким учёным нет. Царствие им Небесное, вечная память и вечная слава!

Достоин ли был автор данных строк соприкосновения с такой сокровищницей научной мысли, какую представляли труды Пётра Петровича… Мне кажется, что не был достоин. Когда не было интернета, зачастую не хватало литературы, а когда он появился – много времени, как у всех нас грешных, стало тратиться на всевозможные развлечения. Таких учёных, как раньше, таких как П.П. Толочко, уже не будет. Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя грешнаго! Иисусова молитва лучше всего отражает суть вещей.

Лучше всех посмертные строки, пожалуй, выразил даже не учёный, а политик. Предоставим слово Олегу Царёву:

«Скончался академик Петр Петрович Толочко, выдающийся украинский историк и археолог. Бесконечно жаль. У нас были очень хорошие отношения. Единомышленники. Часто думал, как он там выживает в Украине с его взглядами и его постоянным желанием бороться за правду. Бесконечно тяжело ему было на Украине отстаивать свою точку зрения. Мы постоянно пересекались на разных мероприятиях, где я как политик, а он как ученый говорили разными словами, но об одном и том же: что русские и украинцы — это один народ, что Украина — это часть большой России.

А теперь его нет.

Царствие ему небесное.

Жизнь и работы академика Петра Толочко – пример другой Украины, которая могла бы состояться на территории бывшей УССР. Но не состоялась из-за Майдана, западного давления и предательства многих из тех, кто претендовал на альтернативу нынешнему курсу.

Прекрасно зная украинскую историю и культуру, Пётр Петрович всегда выступал за истину: «Нет ничего обидного в том, что во времена Киевской Руси никакой Украины не было. России-то тоже не было, если кому-то от этого легче! Как я говорю, русичам и в страшном сне не могло привидеться, что кто-то из них будет украинцем, кто-то белорусом, а кто-то русским. Они были просто русичи. И смешно, когда у нас говорят, что Владимир Мономах украинец, а его сын Юрий Долгорукий и внук Андрей Боголюбский — это москали чистокровные. Нелепость!».

За последние четверть века сотни известных политиков и общественных деятелей, говоривших тогда массу верных слов о необходимости дружбы с Россией и гармоничном сосуществовании русского и украинского языков, перековались в пламенных звероподобных националистов. А Толочко был верен своим выстраданным взглядам и заблаговременно увидел те опасности, каких многие не видели. И это приносило ему на Украине только неприятности, но иначе он не мог.

В самом начале 2005 он подписал коллективное письмо в защиту русского языка на Украине. Тогда мы с ним познакомились. А в 2008 — письмо президенту Ющенко, в котором протестовал против государственной политики, направленной на искажение истории Украины. Документ имел резонанс и за рубежом. Но тогдашний президент на него не ответил.

При Януковиче Толочко вышел из созданного им Совета по гуманитарной политике и одним из первых понял угрозы евроинтеграции, представив в 2011 в Киеве доклад Сергея Кургиняна на эту тему.

Академик продолжал отстаивать свою линию и после того, как созданный Майданом режим законодательно закрепил понятие «государство-агрессор» относительно России. На открытии ХХII Всемирного русского народного собора 1 ноября 2018 года в Кремлевском дворце Толочко в присутствии Владимира Путина и патриарха Кирилла назвал себя частицей русского мира. А еще в январе 2022 года он участвовал в круглом столе Российского исторического общества под председательством Сергея Нарышкина, приуроченном к 368-й годовщине Переяславской Рады.

Презентация его последней книги на русском «Откуда пошла Руская земля» прошла уже после начала войны в сентябре 2023 в Доме русского зарубежья. Впервые в истории этого дома презентация книги прошла там без её автора — Пётр Петрович не мог пользоваться ни Интернетом, ни телефоном, поскольку с апреля 2022 находился под домашним арестом. И мы можем только догадываться, что он чувствовал в последние два года жизни.

Хороший был человек, знаковый. Таких по пальцам можно было посчитать на Украине. Тихий, спокойный, но несгибаемый. Таких убить можно, сломить — нет. Вот он представитель настоящей элиты, а не те, кто крутятся перед камерами — политики, бизнесмены и банкиры. Потерял еще одного товарища. Очень, очень жаль».

То, что сейчас творится на Украине, не укладывается в головах, как политиков, так и учёных. В Великой Отечественной погиб каждый четвёртый житель Белоруссии, каждый шестой житель Украины и каждый восьмой житель России. Бендеровцев поддерживали 1-1,5% населения Украины. Гитлер хотел оставить в живых женщин (35% населения), а мужчин извести. В конце концов, у современных жителей Украины должна же быть голова на плечах. Что они сейчас делают? Что говорят? Факельные нацистские шествия и приветствия, нацистская символика и идеология, нацистские кресты на иностранной технике, снос памятников нашим воинам и историческим деятелям, деятелям культуры. По ним плачет новый Нюрнберг. Одурманенные агнцы?! Предатели памяти предков! Когда дурман спадёт, ведь сами же себя не простят.

Таких, каким был П.П. Толочко, мало. Уже его сын Алексей – почти второй Андрий из «Тараса Бульбы». Надо было бы, конечно, в научном плане за него взяться. Но, вероятно, прикрывал авторитет отца. Он хитер и изворотлив. Побаиваются пока что в основной массе, вероятно, опасаются. Может после и сам он осмыслит наследие отца и образумится. Пока что пишет на мельницу Западного псевдоучёного мейнстрима. То В.Н. Татищева хает – этого Геродота Российской истории, то низвергает «Повесть временных лет» – гордость нашей древности (в этом труде он даже отрицает реальность существования отражённых в «Повести временных лет» племенных союзов), почитает «Слово о полку Игореве» за подделку. Очень талантливый, но в то же время и порядочная <...>… Слов нет.

А Петру Петровичу Вечная память и Царствие Небесное!

 

Представляю свою публикацию о его работах давностью в несколько лет.

 

НАЧАЛО РУСИ В КОНЦЕПЦИИ АКАДЕМИКА П.П. ТОЛОЧКО // Исторический формат. № 2. 2020. С. 92-98.

 

А.А. Карпенко

 

Институт переподготовки и повышения квалификации МГУ им. М.В. Ломоносова

Россия, 119991, г. Москва, Ленинские горы, 1

e-mail: alnikar1953@mail.ru

Researcher ID: F-1250-2018

https://orcid.org/0000-0001-5905-2313

SPIN-код: 1459-5673

 

АВТОРСКОЕ РЕЗЮМЕ В статье рассматривается проблематика начала Руси и становления Древнерусского государства в работах известного историка, академика НАН Украины Петра Петровича Толочко.

 

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Русь, политогенез, Толочко, древнерусская народность, северяне, славяне.

 

THE BEGINNING OF RUS IN THE CONCEPTION OF ACADEMICIAN P.P. TOLOCHKO

 

Andrey Karpenko

 

Institute of retraining and professional development of Lomonosov Moscow State University

119991, Russia, Moscow, Leninskie Gory, 1

e-mail: alnikar1953@mail.ru

 

ABSTRACT The article reviews problems of the beginning of Rus and the formation of the Old Rus state in the works of Petr Petrovich Tolochko, a famous historian, academician of the National Academy of Sciences of Ukraine.

 

KEYWORDS: Old Rus, politogenesis, Tolochko, old-Rus nationality, Northerners, Slavs.

 

В начале XXI в. вышел ряд работ известного украинского историка, доктора исторических наук, академика Национальной академии наук Украины Петра Петровича Толочко (Толочко 2003; Толочко 2005; Толочко 2013), в которых всесторонне рассмотрена тема начала Руси и становления древнерусской государственности.

Уже в краткой аннотации к книге «Древнерусская народность: воображаемая или реальная» говорится о том, что её автор «пришёл к убедительному выводу о существовании в X-ХIII вв. единой древнерусской этнокультурной и социальной общности, вполне отвечающей понятию народности» (Толочко 2005: 4). П.П. Толочко, будучи представителем старой советской исторической школы по изучению истории Древней Руси на Украине, к началу 2000-х гг. в основном сохранившим её прежние идеалы объективности и беспристрастности, уже в предисловии (Толочко 2005: 5-8) к книге вполне справедливо негодует по поводу того, что «учебники по истории Украины наполнились дефинициями “Украина-Русь”, “украинские князья”, “украинская земля”, а содержание понятия “Киевская Русь” сузилось до территориальных пределов современной Украины. И это при том, что территория Черниговского княжества простиралась практически до Подмосковья, а составной частью Переяславского вплоть до середины XII века была Ростово-Суздальская земля» (Толочко 2005: 7). Далее он продолжает критику окружавшей его украинофильской историографической действительности в изучении Древней Руси, отмечая, что «определение этничности князей по месту их жительства порождает зачастую весьма пикантные историографические казусы. Члены одной семьи оказываются представителями разных этносов. Так, Владимир Мономах, княживший в Чернигове, Переяславле и Киеве, считается украинцем, а его сын Юрий Долгорукий и внук Андрей Боголюбский, занимавшие столы в Суздале и Владимире на Клязьме, – русскими. Аналогичная ситуация с Мстиславом Великим и его сыном Ростиславом. Первый, много лет княживший в Новгороде, но завершивший свою государственную карьеру великим киевским князем, представляется как украинец, а его сын, практически повторивший путь отца (княжил в Смоленске и Киеве), – русским. Ещё курьёзнее выглядит определение “украинские князья” применительно к Ольге, Святославу, Владимиру Святому и Ярославу Мудрому» (Толочко 2005: 7-8).

В конце предисловия книги автор делает вполне справедливый вывод о том, что «разумеется, кроме патриотических чувств ничем другим приведённые выше утверждения не подкреплены» (Толочко 2005: 8), и от­крывает первую и четвёртую её главы картами «Восточные славяне накануне образования Киевской Руси» (Толочко 2005: 10) и «Киевская Русь в XII-XIII вв.» (Толочко 2005: 100), на которых первоначальная Русь по своим размерам выглядит огромной, меньше, пожалуй, только лишь её варианта у автора самого понятия Руси в узком смысле этого слова С.А. Гедеонова. В форме заштрихованного сердца, подписанного крупными буквами [92] РУСЬ, в это понятие включены все земли полян, северян и древлян целиком. Позднее, оспаривая совершенно несостоятельное утверждение о существовании поня­тий «Украина» и «украинцы» уже в древнерусское время, он пишет о том, что «в Русской земле в узком значении этого слова жили русские же люди. Никакого другого этнического понятия в домонгольское время здесь не было. Утверждение некоторых историков о том, что уже в XII-XIII вв. появилась название “Украина”, научно несостоятельно. Непонятно, как можно говорить об этом всерьёз. Имеем в летописи всего несколько упоминаний этого слова, но все они носят ориентационно-географический характер и ни разу не приложимы не только ко всей территории Южной Руси, но даже к отдельному княжеству» (Толочко 2005: 118).

Говоря о генезисе понятия «древнерусская народность», П.П. Толочко отмечает, что «спор ведётся в основном вокруг понятия “древнерусская народность”, впервые отчётливо прозвучавшего в исследованиях В.В. Мавродина и им же поставленная под сомнение. Древнерусская народность, согласно историку, не была монолитной, она сохраняла яркие, живые следы этнической, племенной пестроты в диалектах, материальной и духовной культуре» (Толочко 2005: 11). «Мы разные сегодня потому, что разными были всегда, в том числе и во времена Киевской Руси. В большей мере эта тенденция характеризует новейшую украинскую историографию, но заметна также в российской и белорусской. В России озаботились поиском древнейшей столицы Руси на собственной территории, в Беларуси заговорили о началах государственности уже в киеворусское время, в Украине “оживили” давнюю точку зрения, согласно которой Киевская Русь это исключительно украинское образование» (Толочко 2005: 12-13).

Любопытно, но П.П. Толочко признаёт, что «во второй половине XI-XII вв. избыточное население Южной Руси, поощряемое княжеской властью, уходило на северо-восток, в Волго-Окское междуречье» (Толочко 2005: 23), хотя начинал свою книгу с критики того, что «чрезвычайно резонансной оказалась концепция М.П. Погодина, согласно которой единственным правопреемником киеворусского прошлого объявлялся русский народ, якобы ушедший из Среднего Поднепровья под давлением монголо-татар на северо-восток и уступивший, таким образом, эти земли новым насельникам-украинцам» (Толочко 2005: 5). «Около середины XIX в. …историк М.П. По­годин… предположил, что украинцы» (правильнее было бы сказать – “предки украинцев” – А.К.) «переселились в Поднепровье… из Прикарпатья и Волыни. До этого здесь жили великороссы» (то есть, предки русских – А.К.), «которые под давлением завоевателей переселились на северо-восток» (Погодин 1856: 70-92; Толочко 2005: 44-45). Конечно, столь однозначные выводы знаменитого в позапрошлом веке российского учёного нельзя при­нять, поскольку действительная картина была намного более сложной.

Однако, территориальные границы восточнославянских племенных союзов и этнографические рамки современных восточнославянских народов, несмотря на расплывчатость первых и этническую неразделимость вторых, по мнению антропологов, достаточно неожиданно, но всё же однозначно свидетельствуют о том, что потомками членов северянского племенного союза, располагавшегося на нынешнем трёхъграничьи России, Украины и Белоруссии, являются, в основном, или, по крайней мере, в более значительной степени, населением самоидентифицирующим себя русским, а не украинским или белорусским, которое вошло, включая земли Восточной Украины (Черниговская и Новгород-Северская) и Восточной Белоруссии (Го­мельская), в состав России ещё в конце XV века (в 1500 году и закреплено по договору 1503 года) при князе Иване Васильевиче III, несколько раньше безусловно великорусских Псковской (1510 год), Смоленской (1517 год) и Рязанской (1521 год) земель. А уже первый русский царь Иван Грозный включал упоминание о том, что он является властителем Северской земли в состав своего княжеского, а затем и царского титула.

Знаменитый советский антрополог Т.И. Алексеева (Алексеева Татьяна Ивановна (1928-2007), супруга академика АН СССР В.П. Алексеева, выпускница МГУ имени М.В. Ломоносова, с 1993 года профессор, с 1991 года член-корреспондент РАН, с 2000 года академик РАН) писала о том, что «об определённой преемственности населения на протяжении ряда веков могут, по-видимому, свидетельствовать результаты сопоставления русских б.б. Орловской и Курской губернии и северян… На территории северян в эпоху средневековья фиксируется наибольшая величина продольного диаметра черепа в сочетании с резкой долихокранностью. Этой же особенностью отличается современное население» (Алексеева 1969: 34). И далее: «Преемственность обнаруживается для следующих этнических и территориальных групп: Белорусы – дреговичи, радимичи, западные кри­вичи; Украинцы – тиверцы, уличи, древляне, волыняне, поляне; Русские верховьев Десно-Сейминского треугольника – северяне» (Алексеева 1969: 59). В.П. Алексеев (Алексеев Валерий Павлович (1929-1991), супруг будущего академика РАН Т.И. Алексеевой, выпускник Института востоковедения, докторская диссертация: «Краниология народов Восточной Европы и Кавказа в связи с вопросами их происхождения» (Институт этнографии АН СССР, 1981), с 1987 года академик АН СССР, с 1987 по 1991 гг. директор Института археологии АН СССР) абсолютно солидарен с исследовательницей в этом вопросе и пишет о том, что «сравнивая краниологический тип современных украинцев и средневековых полян, севе­рян и древлян, мы видим, что полянские и северянские черепа отличаются от украинских более узким лицевым скелетом и малой величиной черепного указателя.

Последнее малосущественно, так как брахикефализация падает, как мы убедились, на последнее тысячелетие и на территории расселения русского народа. Но обратное по сравнению с обычным направлением изменение скуловой ширины появляется также вполне отчётливо».

«С другой стороны, древлянские черепа не обнаруживают разницы с украинскими в величине скулового диаметра при общей очень большой близости в остальных признаках. Таким образом, можно предполагать, что морфологический тип древлян сыграл преобладающую роль в сложении антропологического типа украинского народа. По-видимому, в сложении этого типа [93] принял участие и антропологический тип полян и северян, но морфологических оснований для признания этого факта меньше, чем для установления генетической преемственности древлян и современных украинцев» (Алексеев 1967: 39). И далее: «Казалось бы, плосколицый и плосконосый морфологический вариант, который мы связываем в основном с финским населением, должен был сохраниться и в составе русского народа, коль скоро он выявляется в антропологическом составе словен, кривичей и вятичей» (Алексеев 1967: 41). «Между тем этого нет и современные русские сближаются скорее с тем генетическим прототипом, который был характерен для предков восточнославянских народов до столкновения с финским субстратом» (Алексеев 1967: 42).

Выводы кандидатской Н.М. Багновской уже на рубеже 1970-1980-х гг. (Багновская 1970: Багновская 1979а) позволили объяснить анализ данных антропологии академиков В.П. Алексеева (Алексеев 1967: 39, 41, 42) и Т.И. Алексеевой (Алексеева 1969), приведённые выше, указывающий на родство жителей Северщины древнерусского времени с населением, самоидентифицирующим себя ныне именно в качестве русского, а не укра­инского, чего можно было бы ожидать исходя из территориальной принадлежности несколько большей части территории Северщины современной Украине: «Приведённые в диссертации материалы позволяют утверждать, что севрюки, несомненно, потомки древнерусского домонгольского населения Северской земли» (Багновская 1979а: 19). «Это исконно земледельческое население. Севрюки не оставляли особой социальной группы», «встречались среди различных социальных слоёв, но основную массу их составляли феодально зависимые крестьяне (“мужики-севрюки”), что характерно для любого феодального общества» (Багновская 1979а: 19). «Область, где источники упоминают севрюков XV-XVII вв., в значительной мере совпадает с ареалом распространения роменских памятников, то есть с областью древнего северянского расселения» (Багнов­ская 1979а: 19). «Таким образом, севрюки – это исконное население Северской земли, представляющее особую группу древнерусского населения, которая в XIV-XVII вв., а в отдельных районах до второй половины XVII века, сохранила свою областную обособленность. С XVI века и главным образом в XVII веке население бывшей Северской земли влилось в процесс формирования русской, украинской, видимо, в какой-то мере и белорусской народностей» (Багновская 1979а: 19). «В различных писцовых материалах Русского государства XVII – начала XVIII вв. (оброчные книги, смотренные и верстальный списки и пр.) различают две категории “русских людей”: старожилы и недавние переселенцы (“новоприхожие”) из центральных областей Московского государства. Видимо “русскими старожилами” были не кто иные, как севрюки, так как в тех районах бывшей Северской земли, которые в начале XVI века остались в составе Московского государства, к концу XVII – началу XVIII вв. прочно утвердилось название “русские люди” по отношению к местному населению» (Багновская 1979а: 20-21). «Тесные экономические и политические связи северных и восточных районов бывшей Северской земли с Русским государством окончательно определили его этнический облик как великорусского населения» (Багновская 1979а: 21).

Над территорией будущей Украины название Русь, как о том пишет сам П.П. Толочко, также сохранялось довольно долго, но, правда, на полвека-век меньше. Учёный, в частности, указывает, что «с момента возрождения собственной государственности аналогичным отношением к древнему названию народа и страны отличалась и гетманская власть. П. Канашевич-Сагайдачный в письме к польскому королю Сигизмунду III, посланном в марте 1622 г., называют свою страну Русью. Гетман И. Выговский в обращении к польскому королю Яну Казимиру также употребляет по отно­шению к казацкой державе названия “Русь” или “всея Русь”. В Гадячском договоре 1652 г. И. Выговского с польскими комиссарами С. Беневским и А. Заблажевским Русская земля выступает фактически как официальное название казацкой державы. Отдельным пунктом был обусловлен титул гетмана, который, видимо, по настоянию самого И. Выговского связывался с названием страны. “Гетману именоваться Гетманом Руским”. Здесь мы имеем случай юридического закрепления полного титула гетманов, который они фактически имели с последней четверти XVI в. В привелее Стефана Батория от 19 апреля 1579 г. уже фигурирует термин “Гетман Русский”» (Толочко 2005: 32-33). «Не случайно гетман Богдан Хмельницкий называл себя князем русским, а своё государство – княжеством, пределы которого достигали Львова, Холма и Галича. Такой титул был дан ему иерусалимским патриархом Паисиием, который, назвав Богдана князем (duka) Руси, сравнил его с византийским императором Константином Великим» (Бантыш-Ка­менский 1822: 135; Толочко 2005: 33). Известно также, что сын Богдана Хмельницкого Юрий именовал себя «князем русским» (Толочко 2005: 33).

Но Запорожская сечь – это ещё не Украина. Потомки большей её части, высланной, как известно, Екатериной Великой на Кубань, во всех современных переписях практически под 100% указывают себя, как русские.

Таким образом, М.П. Погодин верно выявил тенденции по перемещению населения в древнерусское время, в каком-то смысле опередив науку своего времени. Но идентифицировав древнерусские миграционные потоки, как современные этносы, совершил серьёзную методологическую ошибку, на что и указал П.П. Толочко. М.П. Погодин совершенно не учитывал возможности того, что перемещение населения в Среднее Поднепровье и оттуда было и много позднее монголо-татарского нашествия.

Позднее автор и сам подтверждает «погодинскую» мысль о переселении значительных масс населения в Северо-Восточную Русь не из Северо-Западной Руси, а именно из Южной. Он пишет, что «с конца XI – начала XII в. наблюдается значительный колонизационный поток из Южной Руси в Волго-Окское междуречье. Об этом со всей очевидностью свидетельствует гидро- и топонимическая номенклатура края. Здесь известны реки Десна, Трубеж, Ирпень, Лыбедь, города Владимир, Переяславль, Звенигород, Галич, Перемышль. Всё это было бы не возможным [94], если бы имело место лишь простое окняжение Суздальского Залесья представителями киевского княжеского дома. Нет сомнения, что вслед за князьями и при их содействии в Северо-Восточную Русь потянулись из Южной Руси крестьяне, ремесленники, церковные люди, принесшие на новые места жительства на­звания тех речек и городов, где они проживали ранее» (Толочко 2005: 108).

Что касается терминов «Великая Русь» и «Малая Русь», от которых произошли распространённые в царской России термины великорусы и малороссы, как обозначающие принадлежность к будущим русским и укра­инцам, то они, как не без оснований о том пишет автор, «согласно… историческим источникам… появились ещё в начале XIV в. и были придуманы греками. Они упоминаются в грамоте Цареградского патриархата 1303 г.» (Толочко 2005: 34). «Термин “Малая Русь”… фигурирует в гер­манских универсалах и письмах уже во второй половине XVII в., а также в отчётах московских послов о переговорах с Богданом Хмельницким и его окружением» (Толочко 2005: 35).

Трудно спорить с украинским учёным и в том, что «вывод советской историографии об определяющей роли государства в сложении древнерусской народности не может быть оспорен. По существу, это взаимообусловленные исторические явления. Сначала этнос с названием “Русь” создал государство, а затем это государство способствовало консолидации всех восточных славян и распространению на всех их общего имени “Русь”» (Толочко 2005: 24). Лишь Б.А. Рыбаков (Рыбаков 1953), В.И Довженок (Довженок 1953: 52-57), А.И. Казаченко (1954: 13) наиболее последовательно в середине ХХ века, и сам П.П. Толочко (Толочко 1996: 231-255), как отмечает он, «отстаивали мысль, согласно которой древнерусская народность… в эпоху феодальной раздробленности… ещё более консолидировалась», а «при “распаде” единой Руси на 14 “суверенных” княжеств диалектно-этнографических зон образовалась всего пять, а после гибели под ударом монголов – возникло три восточнославян­ских народа» (Толочко 2005: 24-25).

Разбирая материал исследования славянских памятников VI-VIII вв. автор неожиданно приходит к выводу о том, что северяне являются единственным восточнославянским племенным союзом, составленным из различных групп. «На юге и юго-западе, – пишет он, – группы близких племён составляли поляне, северяне (черниговские)», а «на северо-востоке – северяне (восточные), вятичи и радимичи» (Толочко 2005: 27). Мнение украинского учёного при сравнении с другими мнениями в самый большой разрез идёт с мнением Н.И. Костомарова, там же приведённого П.П. Толочко (Толочко 2005: 46– 47), который был одним из первых историков, кто отме­тил, что «Сиверия (земля северян, позднее Северщина – А.К.)… по говору, образу жизни и физической структуре занимала срединное место между южнорусскими, великорусами и белорусами» (Толочко 2005: 47; Костомаров 1872: 19-20). Основные взгляды Н.И. Костомарова «изложены в работах “Мысли о федеративных началах Древней Руси” и “Две русские народности”» (Толочко 2005: 46; Костомаров 1872: 19-78). «По мнению историка, в первой половине нашей истории, период удельно-вечевого уклада, народная общерусская стихия выступает в совокупности шести главных народностей, а именно: южнорусской, сиверской, великорусской, белорусской, псковской и новгородской» (Толочко 2005: 46-47; Костомаров 1872: 21). Таким образом, у Н.И. Костомарова «сиверская» оказывается единственной «народностью», название которой дано не по названию древнерусского княжества или современного восточнославянского народа, а по названию восточнославянского племенного союза. П.П. Толочко даже не предполагает, что подобное сочетание, с одной стороны, монолитности, присущей северянам в исторических источниках, а с другой, сближение частей одного племенного союза с различными группами соседних восточных славян учёными, могло произойти только потому, что племенной союз северян-руси, возможно, уже в древнерусское время начал растворяться в общей восточнославянской массе путём колонизации в основном северянской волынцевской и позднее точно северянской роменской археологических культур в среду соседних восточных славян. Тот факт, что самоназвание «севера» просуществовало после этого на большей площади, чем исконная территория расселения северян, и ещё в течение нескольких веков, несмотря на то, что по археологическим материалам этот союз, если следовать классификации П.П. Толочко, окончательно так толком и не сложился, косвенно говорит о том, что той самой «русью», ставшей катализатором, запустившим процесс консолидации восточнославянских племён на юге Руси с их всех последующим растворением под этим названием, мог быть только северянский племенной союз, являвшийся колонизатором, а не объектом колонизации, как он часто предстаёт в «Повести временных лет», а через неё и на страницах учебников. Впрочем, при искусственном книжном разделении этнонимов «северян» и «руси», на что вынуждены были пойти наши первые летописцы (за исключением, быть может, статьи под 944 годом о несостоявшемся походе Игоря на Византию и то, возможно, только потому, что поход этого года в итоге так и не состоялся), следуя заморской версии происхождения руси, иной ситуации, чем та, которая в итоге сложилась, трудно было бы и ожидать.

«Северяне, – как отмечает исследователь, – уже в VIII в. расселились вплоть до Дона и верховьев Оки» (Толочко 2005: 81). «Исследователи отмечали близость верхнеокской керамики к роменской и на этом основании делали вывод о продвижении восточных славян в самом начале VIII в. на территорию проживания голядских племён» (Толочко 2005: 70). По его мнению, другие племена Днепровского Левобережья, то есть, «племена радимичей и вятичей вообще пришли на новые территории в VIII в. или IX в.» (Толочко 2005: 81). При таком соображении всю волынцевскую археологическую культуру следует считать исключительно северянской.

Немало места П.П. Толочко уделяет в своём труде вопросу о времени возникновения Киева. Возражая К. Цукерману, он пишет о том, что тот, «понимая, что рассуждения о Русском каганате в бассейне Волхова будут хоть чего-нибудь стоить, если удастся показать, что Киев в это время и вовсе не существовал, значительную часть [95] одной из своих работ посвятил именно этому доказательству. Согласно ему, история Киева берёт начало лишь с конца IХ в. На это утверждение К. Цукермана натолкнула дендродата одной из построек Подола, относящаяся к 887 г. (Мачинский 2002: 58-80).

Это действительно наиболее ранняя киевская дендродата, но она не только не является доказательством начала Киева, но даже его урбанистического этапа. Просто археологам посчастливилось обнаружить остатки одной из его ранних построек. Она покоилась на культурном слое, образовавшемся в VIII-IX вв. и содержавшем керамику, изготовленную на ручном круге (так называемого курганного типа) и лепную. Если исходить только из дендродат, тогда придётся признать, что в Верхнем Киеве урбанистический этап вообще не наступал, ведь там археологическое дерево не сохранилось вовсе. Да и подольское ископаемое дерево нам удалось обнаружить только в 70-е годы ХХ в.

Ещё одним доказательством “небытия” Киева в IX в. является, как утверждает К. Цукерман, отсутствие на его территории восточных монет двух последних третей IX в.» (Толочко 2005: 84-85). Но, как указывает П.П. Толочко, «последняя монета в кладе вовсе не указывает на дату закрытия, а лишь свидетельствует о том, что с этого времени сокровища больше не пополнялись новыми монетами. Разумеется, есть в Киеве и монеты второй половины IX в. Это аббасидские дирхемы, чеканенные в Багдаде, Бердаа (этот город здесь примечателен тем, что стал затем объектом нападения и даже, возможно, экспансии древнерусских князей Х века – А.К.) и в других городах (771– 890 гг.), тагеридские дирхемы, происходящие из Шаша, Мерва и Самарканда (771-878 гг.), саманидские дирхемы из Шаша, Самарканда и Балха (893-906)» (Толочко 2005: 85). «О кладе в усадьбе И. Сикорского (Б. Подвальная ул., д. 15), в первой публикации сказано, что состоял из 2930 монет, чеканенных между 749 и 900 годами» (Толочко 2005: 85-86).

«Характерно, что и одиночные находки арабских монет (в культурных слоях и погребениях) также датируются VIII-Х вв. Без признания существования налаженных торговых связей Киева с Востоком в VIII-Х вв. (большее число монет относится к IХ – началу Х в.), о чём свидетельствуют и восточные авторы, подобная закономерность нумизматических находок не может быть удовлетворительно объяснена». «Не более убедительным является и аргумент, согласно которому говорить о Южной Руси IХ в. не позволяет якобы полное отсутствие каких-либо скандинавских находок ранее Х в. в Киеве и на всем Среднем Поднепровье (Цукерман 2003: 84). Не правда ли, интересная логика рассуждений? Сначала априори делается вывод о том, что русь – шведы, а затем отсутствием следов этих самих шведов в Киеве и Среднем Поднепровье ранее Х в. доказывается невозможность нахождения здесь и Руси» (Толочко 2005: 86). «Однако при чём тут Русь?» (Толочко 2005: 86). «Если на севере (в том числе и в Скандинавии) этноним “Русь” практически не обнаруживается. Даже если согласиться, что прибалтийско-финское название шведов было действительно “Ruotsi/Rootsi”, доказать его дивную трансформацию в термин “Русь” совершенно невозможно. К тому же на Русь приходили не только шведы, но норвежцы и датчане» (Толочко 2005: 87), а «вывод об ираноязычном происхождении термина “Русь” нашёл подтверждение в исследованиях ираниста В.И. Абаева. Этноним “Русь” соответствует персидскому “ruхs”, что означает сияние, или осетинскому “ruхs” – “roхs” – “светлый”» (Толочко 2005: 88-89. Ср.: Абаев 1973: 435– 437). «Из сообщений о походах русов в Крым, Амастриду, на Каспий и Кавказ можно прийти к выводу о сравнительно большом их государственном образовании, располагавшем значительными людскими и материальными ресурсами. О малозаселённом волховско-ильменском крае в IX в. этого не скажешь. Разумеется, была Ладога, однако попытки представить её столицей Русского каганата совершенно некорректны. В ряде летописных списков она названа местом, где сидел Рюрик, но ни в одном не обозначена как центр какого-нибудь раннегосударственного образования. Даже если пред­положить, что Рюрик первоначальным местом своего “сидения” действительно избрал Ладогу, из этого вовсе не следует, что она обладала каким-то особым столичным статусом. В летописи говорится, что Рюрик “седе в Ладозе”, а не “седе на столе в Ладозе”» (Толочко 2005: 90-91). К тому же «ни о каких киевских “хаканах” летописцы не знают, скорее всего их и не было в природе» (Толочко 2005: 92). «Рюрик… пришёл в Ладогу, бывшую опорным пунктом варягов, а затем перебазировался в Новгород. В отличие от Ладоги, где Рюрик просто “седе”, в Новгороде он “седе княжа”, что, вероятно, свидетельствует о более высоком политическом его статусе» (Толочко 2005: 94). П.П. Толочко отмечает, что «когда на Руси появилось несколько городов с названием Переяславль, первый из них стал упоминаться с обозначением “Русский”. Особенно характерно это для вла­димиро-суздальских летописцев. Территориально Русь в узком значении определяется своеобразным треугольником, образованным тремя древнейшими городами Среднего Поднепровья – Киевом, Черниговом и Пе­реяславлем» (Толочко 2005: 96-97), включающего в основном земли северянского племенного союза.

«Если согласиться с исследователями, утверждающими украинскую или русско-украинскую среду на юге Руси уже в древнерусское время, тогда естественно ожидать во Владимиро-Суздальской земле тех же языковых особенностей, которые позже стали характерными для украинского Поднепровья. Тем временем ничего подобного здесь не произошло» (Толочко 2005: 158).

Общий вывод о концепции начала Руси академика НАН Украины П.П. Толочко в принципе может быть достаточно однозначным. Прославленный советский и украинский учёный продолжает славную традицию советской историографической школы, изучающей Древнюю Русь как образование, созданное восточными славянами и на основе собственных местных традиций государственности. И с этой своей позиции он не сходит и в наши дни, несмотря на попытки части своих украинских, а также российских и белорусских коллег, в угоду национальному этническому строительству начала истории своих стран эту самую свою историю попытаться до некоторой степени исказить. [96]

 

ЛИТЕРАТУРА

 

Абаев 1973 - Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Т.3. М., 1973.

Алексеев 1967 - Алексеев В.П. Краниология народов Восточной Европы и Кавказа в связи с проблемами их происхождения. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. М., 1967.

Алексеева 1969 - Алексеева Т.И. Антропологический состав восточнославянских народов и проблемы их происхождения. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. М., 1969.

Багновская 1979 - Багновская Н.М. Сложные вопросы этнической истории летописной северы (постановка проблемы) // Проблемы истории СССР. Выпуск VIII.М., 1979.

Багновская 1979а - Багновская Н.М. Этническая история Северской земли (основные этапы этнического развития населения). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 1979.

Бантыш-Каменский 1822 - Бантыш-Каменский Д.Н. История Малой России. М., 1822.

Довженок 1953 - Довженок В.И. К вопросу о сложении древнерусской народности // Доклады VI научной конференции Института археологии АН УССР. Киев, 1953.

Казаченко 1954 - Казаченко А.И. Древнерусская народность – общая этническая база русского, украинского и белорусского народов // Советская этнография. 1954. № 2.

Мачинский 2002 - Мачинский Д.А. Была ли Ладога столицей Руси? // Культура, образования, история Ленинградской области. СПб., 2002.

Погодин 1856 - Погодин М.П. Записки о древнем русском языке (письмо И.И. Срезневскому) // Известия отделения русского языка и словесности Академии наук. 1856. Том 5. Выпуск 2.

Рыбаков 1953 - Рыбаков Б.А. Древние русы // Советская археология. Т. XVII. М., 1953.

Толочко 1996 - Толочко П.П. Киевская Русь. Киев, 1996.

Толочко 2003 - Толочко П.П. Русские летописи и летописцы X-ХIII вв. СПб.: Алетейя, 2003.

Толочко 2005 - Толочко П.П. Древнерусская народность: воображаемая или реальная. СПб.: Алетейя, 2005.

Толочко 2013 - Толочко П.П. Ранняя Русь: история и археология. СПб.: БЛИЦ, 2013.

Цукерман 2003 - Цукерман К. Два этапа формирования древнерусского государства // Археология. 2003. № 1.

 

REFERENCES

 

Abaev 1973 - Abaev V.I. Istoriko-etimologicheskij slovar' osetinskogo yazyka.T.3 [Historical and etymological dictionary of the Ossetian language.Volume 3], Moscow, 1973 [in Russian].

Alekseev 1967 - Alekseev V.P. Kraniologiya narodov Vostochnoj Evropy i Kavkaza v svyazi s problemami ih proiskhozhdeniya.Avtoreferat dissertacii na soiskanie uchenoj stepeni doktora istoricheskih nauk [Craniology of the peoples of Eastern Europe and the Caucasus in connection with the problems of their origin.Abstract of dissertation for the degree of Doctor of Historical Sciences], Moscow, 1967 [in Russian].

Alekseeva 1969 - Alekseeva T.I. Antropologicheskij sostav vostochnoslavyanskih narodov i problemy ih proiskhozhdeniya.Avtoreferat dissertacii na soiskanie uchenoj stepeni doktora istoricheskih nauk [Anthropological composition of the East Slavic peoples and the problems of their origin.Abstract of dissertation for the degree of Doctor of Historical Sciences], Moscow, 1969 [in Russian].

Bagnovskaya 1979 - Bagnovskaya N.M. Slozhnye voprosy etnicheskoj istorii letopisnoj severy (postanovka problemy) [Complex issues of the ethnic history of the annalistic north (problem statement)], in: Problemy istorii SSSR. Vypusk VIII [Problems of the history of the USSR. Edition VIII], Moscow, 1979 [in Russian].

Bagnovskaya 1979a - Bagnovskaya N.M. Etnicheskaya istoriya Severskoj zemli (osnovnye etapy etnicheskogo razvitiya naseleniya).Avtoreferat dissertacii na soiskanie uchenoj stepeni kandidata istoricheskih nauk [Ethnic history of the Seversk land (the main stages of the ethnic development of the population). Abstract of dissertation for the degree of candidate of historical sciences], Moscow, 1979 [in Russian].

Bantysh-Kamenskij 1822 - Bantysh-Kamenskij D.N. Istoriya Maloj Rossii [History of Little Russia], Moscow, 1822 [in Russian].

Cukerman 2003 - Cukerman K. Dva eta formirovaniya drevnerusskogo gosudarstva [These two formations of the ancient Russian state], in: Arheologiya [Archeology], 2003, № 1 [in Russian].

Dovzhenok 1953 - Dovzhenok V.I. K voprosu o slozhenii drevnerusskoj narodnosti [On the question of the addition of the Old Russian nationality], in: Doklady VI nauchnoj konferencii Instituta arheologii AN USSR [Reports of the VI Scientific Conference of the Institute of Archeology of the Academy of Sciences of the Ukrainian SSR], Kiev, 1953 [in Russian].

Kazachenko 1954 - Kazachenko A.I. Drevnerusskaya narodnost' – obshchaya etnicheskaya baza russkogo, ukarinskogo i belorusskogo narodov [Old Russian nationality - the common ethnic base of the Russian, Ukara and Belarusian peoples], in: Sovetskaya etnografiya [Soviet ethnography], 1954, № 2 [in Russian].

Machinskij 2002 - Machinskij D.A. Byla li Ladoga stolicej Rusi? [Was Ladoga the capital of Russia?], in: Kul'tura, obrazovaniya, istoriya Leningradskoj oblasti [Culture, education, history of the Leningrad region], St.Petersburg, 2002 [in Russian].

Pogodin 1856 - Pogodin M.P. Zapiski o drevnem russkom yazyke (pis'mo I.I.Sreznevskomu) [Notes on the ancient Russian language (letter to I.I.Sreznevsky)], in: Izvestiya otdeleniya russkogo yazyka i slovesnosti Akademii nauk. 1856. Tom 5.Vypusk 2 [Bulletin of the Department of Russian Language and Literature of the Academy of Sciences. 1856. Volume 5. Issue 2] [in Russian].

Rybakov 1953 - Rybakov B.A. Drevnie rusy [Ancient Rus], in: Sovetskaya arheologiya. T. XVII [Soviet archeology.Volume XVII], Moscow, 1953 [in Russian].

Tolochko 1996 - Tolochko P.P. Kievskaya Rus' [Kievan Rus], Kiev, 1996 [in Russian]. [97]

Tolochko 2003 - Tolochko P.P. Russkie letopisi i letopiscy Х-ХIII vv. [Russian chronicles and chroniclers of the X-XIII centuries], St.Petersburg, Aletejya Publ., 2003 [in Russian].

Tolochko 2005 - Tolochko P.P. Drevnerusskaya narodnost': voobrazhaemaya ili real'naya [Old Russian people: imaginary or real], St.Petersburg, Aletejya Publ., 2005 [in Russian].

Tolochko 2013 - Tolochko P.P. Rannyaya Rus': istoriya i arheologiya [Early Russia: history and archeology], St.Petersburg, BLIC Publ., 2013 [in Russian]. [98]

 

© Андрей Карпенко, текст, 2024

© Книжный ларёк, публикация, 2024