Евгений Рахимкулов. Васька

ВАСЬКА

Не противься злому.

Но кто ударит тебя в правую щеку,

обрати к нему и другую…

Кот Васька пришёл с улицы с грязными лапами и запрыгнул на кровать.

– Пшёл вон! – прикрикнул я на него.

Васька прижал уши, покосился на меня, но с кровати не слез.

– Пшёл, говорю! – я сердито толкнул его ногой.

Васька снова прижал уши и осторожно отполз в дальний угол кровати. Спрыгивать на пол он и не собирался.

Ах ты, скотина полосатая! Ведь знаешь, что с грязными лапами на кровать нельзя. Ну, погоди у меня! Я взял со стола пульверизатор и обрызгал кота водой. Васька вздрогнул, фыркнул, взъерошил шерсть и тут же соскочил с кровати. Отбежав на середину комнаты, он стал вылизывать лапу, обиженно поглядывая на меня: за что, мол, так? Лижись, лижись, сам знаешь, за что.

Я подсунул под спину подушку и щёлкнул пультом. На экране замелькала приевшаяся лысина невысокого человека с высоким статусом.

Через некоторое время в комнате распространился подозрительный запах. Нехорошая догадка стрижом мелькнула у меня в голове. Чтобы проверить её, я слез с кровати, сунул ноги в тапочки… и поморщился. Нога уткнулась во что-то мягкое и тёплое. Догадка подтвердилась.

Рука инстинктивно зашарила по кровати, ища, чем бы запустить в кота. Этим «чем бы» оказался пульт. Я кинул его, но Васька успел юркнуть под кресло. Пульт ударился о стену, батарейки вылетели из него и закатились под стол.

Пока я отмывал ногу и тапочек, Васька времени даром не терял, и когда я вышел из ванной, новенькие обои в коридоре были расписаны аккуратными полосками васькиных когтей. Кое-где обои свисали широкой бахромой и завивались, как свежие стружки.

Вот гадина! Васька, предугадав мои мысли, заметался, ища, где бы скрыться. Но я успел схватить его за шкирку. Кот сжался. Я задал ему хорошую трёпку и отшвырнул в угол. Васька тут же вскочил и, прихрамывая и сердито фыркая, поплёлся в коридор.

Наказав кота, я отправился на кухню. Вскоре явился и Васька. Жалобно мяукая, он стал тереться о мои ноги, о ножки стола и табуреток. Трись-трись! Ничего ты теперь не получишь. Сиди голодом, пока пакостить не отучишься.

Васька ещё долго мяукал и тёрся, глотая запахи жареной курицы. Наконец он понял, что разжалобить меня не удастся и убрался с кухни. После него на полу осталась золотистая лужица. Солнечный лучик упал на неё и разбился на миллион радужных бликов. Поверхность лужицы весело заискрилась. Но мне это веселье почему-то не передалось.

Горя справедливым гневом, я бросился за Васькой и застал его точащим когти о кресло. Васька знал, что точить когти о кресло нельзя и, пойманный на месте преступления, бросился под кровать. Я выгреб его оттуда шваброй и загнал в угол. Ну, тварь усатая, сейчас ты получишь!

Васька, видя, что все пути к отступлению отрезаны, сжался в комок и зашипел. А, ты ещё и зубы скалить! Я замахнулся. Васька зажмурился. Рука моя опустилась, опустилась и… погладила его вдоль шерсти. Кот, ожидавший удара, вздрогнул. А рука погладила его ещё раз и снова, снова. Я взял Ваську на колени и ещё долго гладил его. А потом дал ему целую миску жареной курицы. Васька ел и урчал от удовольствия.

На следующий день кот Васька снова пришёл с улицы с грязными лапами и направился к кровати. Изготовился к прыжку. Рука у меня уже потянулась за пульверизатором. Но Васька не запрыгнул. Он вдруг сладко зевнул, почесал за ухом и покорно побрёл в свою корзинку возле батареи.

© Евгений Рахимкулов, текст, 2016

© Книжный ларёк, публикация, 2016